Глупость и мерзость всегда инстинктивны и сопряжены с низко-уровневой хитростью, отчего самостоятельны и, одновременно, разрушительны. Посему нео-колониализм и крипто-колониализм при всей их формальной привлекательности это "самоедские" системы, уничтожающие объекты управления и дискредитирующие инструменты управления. Примеров тому, на мой взгляд, множество.
Колониальная система приспосабливается к этим реалиям, используя инструменты управляемого хаоса и постоянных конфликтов. Применение таких инструментов позволяет относительно предсказуемо канализировать активность мерзавцев, но по определению разоряет колонии и снижает отдачу от их эксплуатации. К сожалению иначе управлять негодяями, по-видимому, невозможно.
Повышение отдачи от колоний любого типа естественным образом связано с ростом качества внутреннего управления ими, а это требует смены когорты местных руководителей на что-либо порядочное. Но в последнем случае возникают риски утраты контроля над колониями, власти которых окажутся способны задуматься о национальных интересах. С умными и честными придётся выстраивать партнёрские отношения, каковые потребуют от бывших колонизаторов существенной самоотдачи и постоянного внимания к меняющимся условиям. Кроме того, это отменит или существенно уменьшит колониальную ренту, заменив её обычной прибылью. Это потеря денег. Но самое плохое это неизбежность возникновения или, точнее, обострения внутреннего конфликта в странах, утративших такую ренту.
Когда-то нам объясняли, что эксплуатация колоний позволила Западу собрать первоначальный капитал для развития промышленного производства. В реальности роль колоний совершенно иная. В своё время существование колоний и рабского труда позволило примирить интересы новой буржуазной элиты, работавшей за прибыль, и старой аристократической элиты, нуждавшейся в ренте. Это позволило обезпечить мир между элитами Запада, приведший к процветанию и быстрому развитию XIX века. Буржуазии достались рынки, аристократии "новые крепостные", и все были довольны. Ликвидация традиционной колониальной системы и рабства в колониях стали ударом по аристократии, которая утратила свою естественную среду обитания, не утратив амбиций и мизантропии. Другим ударом по элитарному миру стало возвышение США, точнее янки. Сначала буржуазия Америки сломила сопротивление собственной аристократии в Гражданской войне, а спустя 80 лет поставила под свой контроль практически все обломки бывшей колониальной системы, с небольшими оговорками. Хуже всего оказалось то, что американская буржуазия вошла во вкус получения не только прибыли, но и части колониальной ренты. Такая монополизация элитных позиций сделала мiр неустойчивым. Эта неустойчивость является системной и долгосрочной. Мы живём во время, когда аристократия пытается возстановить свои рентные позиции новыми методами, которые опознаются нами в виде социалистических преобразований и различных форм "концентрационного лагеря". Аристократия проводит реконкисту своего жизненного пространства, захваченного американскими и, отчасти, прочими мещанами во дворянстве. "Прочие", следует заметить, уже почти побеждены, по крайней мере в Европе. Кстати: известная обособленность Великобритании от континентальной Европы объясняется тем, что на Острове аристократия в значительной степени сумела сохранить свои рентные позиции, укрепив их системой оффшоров, и отдаляясь от европейских реваншистов она тем самым сохраняет достигнутое, не позволяя "новым программистам" сломать "исправно работающий код". Это инстинктивная, но совершенно оправданная позиция.
Дополнительную сложность и огромное потенциальное усиление неустойчивости в мiр приносят быстро развивающиеся страны Азии, имеющие собственную, сословно-кастовую модель взаимоотношений между аристократией и буржуазией. В этой модели буржуазия пребывает в статусе оброчного крепостного, имея полную свободу получения прибыли при полном отсутствии политической субъектности. Оброк же является местной формой ренты, обезпечивая элитарный мир. В своё время Европа не пошла по тому же пути, а Россия свернула с него. Возможно, это было ошибкой, поскольку азиатская сословно-кастовая модель демонстрирует завидные результаты в экономике и в общественном благополучии, и пока не видно признаков кризиса этой модели. При этом Запад уже не сможет, по-видимому, вновь войти в ту же реку, будучи обречённым на нелепые социальные эксперименты над своим населением, заменяющие старое доброе колониальное рабство. Конкуренто-способность консолидированной западной элиты ставится этим под сомнение в долгосрочной перспективе, а вкупе с элитой неконкуренто-способной может оказаться и вся Западная цивилизация. Причина тому в отсутствии в ней работоспособной модели сочетания возможностей получения прибыли и ренты в отсутствие внешних стабилизирующих источников.
