Вот, изволите видеть: два высказывания очень разных людей, первое и второе. Оба человека пришли к одному и тому же выводу, на различном материале, но на общей платформе нашей, так сказать, жизни (если она наша, евпочя). Почему они пришли к одному и тому же выводу? Потому что вот, изволите видеть.
Когда-то у Достоевского Петя Верховенский выбирал себе в подельники Ставрогина по "великой способности к преступлению". И всё бы хорошо, но Фёдор Михайлович, к сожалению, не разъяснил, что такое эта "великая способность к преступлению". Получалось, что это что-то вроде характеристик спортсмена-олимпионика: "И тут как сиганёт выше дома!" То есть, "способность Ставрогина" нечто уникальное, "один на миллион". Это плохо, это недостаток романа. Извините, если оскорбил Ваши чувства.
С "великой способностью к преступлению" всё гораздо проще и легче, поскольку это никакая не "способность к преступлению". Это и не способность, и не к преступлению. Это совершенно обыденная, обывательская жизнь, с обыденными обывательскими интересами: "на работе постараться заработать побольше, а потом найти магазин со скидками". Это просто и легко, а не как несчастный Раскольников, который несколько месяцев "накачивал" себя, чтобы тюкнуть старушенцию, словно камикадзе перед авианосцем. Это не "великая способность к преступлению", это жалкое зрелище. "Великая способность" это когда как зубы почистить. Вопроса не должно быть вообще, чистый быт.
Про "великую способность к преступлению" многократно лучше Достоевского разсказали Ильф и Петров. Устами Паниковского они "выдали" главную формулу: "Паниковский Вас продаст и купит, и снова продаст, но уже дороже". Ильф и Петров ничего не придумали; они дали своему персонажу то, что слышали много раз как "непогрешимую истину" (так же, как в случае с вопросом: "Почём опиум для народа?"). Перед нами "формула Карла Маркса", Т-Д-Т', только правильно применённая. Применённая так, как она и применяется на самом деле - не к тюкам хлопка или к мешкам картофеля, но к людям.
Нам бы не помешал сказочник, который сочинил бы детскую сказку, которую можно было бы читать детям. Чтобы в этой сказке люди ходили-ходили по лавке волшебника, ходили-ходили, а потом поняли, что товар это они. Не куклы, не превращённые существа, не безтелесные сущности. Продают не их время и не изъятые у них ценные запчасти, а из самих целиком, со всей их жизнью. Сегодня это наша жизнь, а не мачехи, которые выгоняют в лес нелюбимых падчериц.
