Разговор о проблемах советской экономической науки, с которым я имел удовольствие познакомиться, вёлся его зачинателем как рассуждение о том, почему и как советские экономисты не увидели реальность за нагромождением цитат. Или, что то же самое, не "учуяли под собою страны" - даже тогда, когда за подобное, может быть, уже и не расстреляли бы. Это интересная проблема: почему множество весьма, в принципе, неглупых и довольно образованных людей, исследуя некий не такой уж и туманный вопрос, в течение десятилетий не могут сказать об исследуемом предмете элементарные, базовые вещи? Неужели нельзя понять (хотя бы!) то, что понимал, например, председатель колхоза Худенко и изложить это - ну, хотя бы, "эзоповым" языком, или в жанре "Мы с этим не согласны!" - но так, чтобы прочитавшие задумались? Ведь не такое уж и сложное это дело.
Пытаясь ответить на этот вопрос, мне пришлось вспомнить мысль, которую, увы, я не помню, кто высказал, но которая весьма точно описывает суть дела. Мысль эта такова: "Мудак не способен понять, что он мудак". Если принять это высказывание как базовый принцип, то довольно легко понять, почему советская система, скажем так, самоосознания давала сбои в весьма несложных ситуациях.
И всё бы хорошо, но вот лексика... Нет ли какого-то другого слова для выражения того же самого?
Как называл мудаков (в плохом смысле слова) Пушкин, например? Или Херасков? Должна же быть какая-то историческая практика в этом отношении.
Не может же быть так, чтобы при Пушкине не было мудаков. Может быть, не столько, сколько их появилось позднее, но всё же.
Если найти подходящее слово, то появилась бы возможность введения указанного принципа в широкий публичный оборот. И это могло бы принести большой экономический эффект. Особенно если взять в масштабах страны.
