При всём довольно хорошем представлении моих современников о советской культуре существует область оной, почти неизвестная широким кругам образованных русских. Это советская политически мотивированная художественная критика. Часть художественной критики советского периода, счастливо избежавшая политизации, по-прежнему присутствует в русском культурном пространстве. Отметим, что театру и кинематографу здесь повезло больше, чем литературе и живописи. К последним большевики почему-то применяли более строгие правила. Видимо, литературу они рассматривали как форму прямой пропаганды, а в живописи просто ничего не понимали. Театру при Советах просто повезло; несмотря на некоторые попытки ликвидации это искусство было коммунистами сохранено, включая самые "императорские" формы его и соответствующие учреждения. Кинокритика, отражавшая кинематограф, по ленинскому завету фактически мобилизованный на строительство социализма, я думаю, выжила за счёт притока кинофильмов из-за рубежа, которые по определению нельзя было судить шаблонными мерками "социалистического реализма" и при критике которых приходилось думать и чувствовать. (Это же общение с иностранным искусством, скорее всего, не позволило полностью выродиться в агитки и самому советскому кино). Как бы то ни было, тексты некоторых советских художественных критиков не остались лишь в архивах периодических изданий, но были изданы отдельно и до сих пор читаемы теми, кому это необходимо и полезно. Так повезло, к примеру, П. А. Маркову и Б. А. Львову-Анохину.
В силу очевидных технических (отсутствие переизданий текстов периодики) и общекультурных (узость значимости) причин политизированная часть советской критики известна нам очень мало. Средний русский сумеет вспомнить, быть может, статью о Шостаковиче (точнее, её выдающееся название - "Сумбур вместо музыки"), партийное постановление по журналам "Звезда" и "Ленинград", содержавшее в себе элементы художественной критики (хотя сам текст постановления едва ли памятен многим), и, конечно же, известную придуманную историю о погроме квартиры критика Латунского некоей Маргаритой. Последний эпизод является вымышленным, но наводит на естественную мысль, что у Латунского был прототип. Прототип, действительно, был, и даже в виде двух человек, еврейские фамилии которых я запамятовал. Подозреваю, что оба реальных критика были связаны с ОГПУ (или как там эта организация называлась на момент анти-булгаковских публикаций, послуживших автору романа в качестве мотива).
Исходя из своих знаний современный русский человек может сделать вывод, что проблема существовала, но описать её контуры и, тем более, почувствовать её вкус не сумеет. Мне, в своё время, привелось поверхностно ознакомиться с темой, и могу сказать, что при внимательном подходе и широком понимании темы тексты советских художественных критиков "партийного призыва" могут дать весьма основательное представление о сущности Советской власти - даже при отсутствии иных документальных источников.
Но отсылать моих уважаемых читателей в библиотеки, искать газеты двадцатых годов прошлого века, я, конечно, не стану. Вместо этого я с извинениями предложу их вниманию современную статью, написанную полностью в духе и стиле большевицких пасквилей, призванных натравить на того или иного художника политическую полицию - с одной оговоркой.
Извинения я приношу своим читателям за сам факт предложения подобного материала к чтению. Открывать его разумно, предварительно облачившись в респиратор и медицинские перчатки. Надеюсь, что в силу известных обстоятельств таковые имеются у всех.
Оговорка о неполном соответствии текста, доступного по ссылке, стандартам чекистской критики двадцатых-тридцатых годов связана с культурным уровнем его автора. Если сравнить известные статьи советски мысливших критиков тех времён, к примеру, отзывы Билль-Белоцерковского о пьесах Булгакова, с текстом субъекта, представленного как Александр Роджерс (истинные имена подобных личностей могут быть и иными), то нетрудно заметить различие в качестве текстов. Билль-Белоцерковский пишет, по сути, обвинительное заключение, побуждая к убийству критикуемого автора, но притом он способен говорить более или менее приличным русским языком. Видимо, стандарты русской культуры, сложившиеся к началу XX века, были таковы, что даже еврейские большевики не могли их полностью игнорировать, и пусть ходульно, но всё же пользовались русским языком как инструментом для разговора с людьми. Что до указанного Роджерса, то это субъект неопределённой этнической принадлежности, проживший длительный период своей жизни на независимой постсоветской Украине и, очевидно, благосклонно относившийся к влиянию её культуры на самого себя.
С поправкой на то, что доступный по ссылке текст написан человеком с чекистским мышлением и при этом с украинской культурой, той статьёй вполне можно пользоваться для иллюстрации советской традиции "партийной" художественной критики. Это небольшое, но при этом вполне прозрачное окно в советский мир.
__________
Оговорюсь: всё, написанное мной, ни в коей мере не является отзывом о телесериале, послужившем отправной точкой для создания текста, доступного по ссылке выше.
.
Копия поста: https://bantaputu.dreamwidth.org/520009.html.
