bantaputu (bantaputu) wrote,
bantaputu
bantaputu

Category:

Кооперативное и конкурентное общества

Противопоставление кооперативного и конкурентного порядка обустройства общественной и экономической жизни встречается чрезвычайно часто. Обычно те, кто выступают по этой теме, склоняют слушателей в направлении одного из двух выводов, а именно:

1. Что конкурентная среда позволяет выявлять сильные стороны людей и, как следствие, помогает обществу развиваться в целом - ценой определённой жестокости к проигравшим;

2. Что кооперативная среда позволяет лучше использовать доступные обществу ресурсы и избегать непроизводительных затрат на конкуренцию отдельных субъектов по пути к одной и той же цели - ценой некоторого ограничения индивидуально выбираемых направлений развития.

Едва ли я смогу припомнить дискуссию между сторонниками конкуренции и кооперации, которая выходила бы за рамки этих двух фундаментальных тезисов. Обычно наиболее склонные к разумному выбору наблюдатели по результатам дискуссий приходят к выводу, что оба направления имеют преимущества и недостатки и что каждое годится для решения своего круга задач. И указывают, что конкурентное общество более изменчиво и оттого лучше приспособлено к переменам как внутри самого себя, так и в окружающей общество среде; кооперативное общество более стабильно и менее склонно к риску, поэтому обеспечивает лучшее накопление ресурсов и более полное развитие человеческого потенциала. (Насчёт последнего можно поспорить, указав, что в неконкурентной среде человеческий потенциал по определению раскрывается не полностью - и уже другой вопрос, к лучшему это или к худшему).

Я полагаю, что описанные рамки дискурса не учитывают как минимум один важнейший элемент. А именно: то обстоятельство, что конкурентная среда может быть реализована как система отношений только в ограниченном (обусловленном) виде. Если мы не ограничим параметры конкуренции, то один человек будет играть с другим в шахматы, а другой с ним в крикет. Мы ничего не узнаем о том, кто из них лучше играет, пока не введём какие-то единые для обоих правила - или не забудем об их соревновании как таковом и не станем просто смотреть на их судьбу. Без внешней по отношению к самой себе обусловленности, без некоей аксиоматики конкуренция как общественное явление перестаёт существовать.

Неограниченность параметров конкуренции сводит результат конкуренции к чисто биологическому ("выжил - не выжил", или "оставил потомство - не оставил потомства"). Данные параметры исключительно важны сами по себе, но они не характеризуют общество и внутриобщественное взаимодействие. Если мы хотим рассматривать человечество лишь как биологический вид, занятый внутривидовой конкуренцией, то этих параметров может быть нам достаточно. Правда, результаты наблюдений будут не всегда привычными нам. Так, общества стран "золотого миллиарда" окажутся явными аутсайдерами по сравнению с рядом обществ стран Третьего мира, имеющих высокую рождаемость. Данное наблюдение обнюдь не бессмысленно, но едва ли можно согласиться с утверждением, что оно исчерпывающе описывает общество и даёт всю нужную нам информацию.

Если мы хотим узнать что-либо об обществе помимо его биологических параметров, нам необходимо посмотреть на правила, по которым в данном обществе ведётся конкуренция. Правила конкуренции - как и любые общественные установления - существуют и могут существовать лишь как результат общепринятого соглашения, то есть как результат кооперации. Сотрудничество внутри общества определяет критерии конкуренции.

Это означает, что возможность существования конкурентного общества обуславливается наличием в нём кооперации. И чем выше уровень кооперации в деле установления единых для общества правил и требований, тем выше возможности для конкуренции. Кооперация как явление порождает возможность конкуренции.

Таким образом, привычное многим противопоставление данных понятий является недопустимым упрощением куда более интересной, диалектической картины.

Наиболее конкурентные общества являются наиболее кооперированными обществами, и не могут признаваться проигрывающими кооперированным обществам, лишённым конкуренции, по данному параметру.

Если общество лишено конкурентной среды, то это означает, что оно по каким-то причинам не способно к кооперации в деле установления единых, принимаемых всем обществом правил и норм. То есть, что это общество не сформировалось как единое целое - поскольку единство определённых представлений о должном и создаёт общество как таковое.

Размеры формализованной (обусловленной общественными взглядами и обычаями) конкурентной среды, бытующей в том или ином обществе, говорят нам о способности данного общества к кооперации. Малые размеры формализованной конкурентной среды свидетельствуют о наличии в обществе большого количества противоречий, препятствующих внутренней кооперации. То есть, общества, проигрывающие по параметру "уровень конкурентности", проигрывают и по параметру "уровень кооперированности".

Последний тезис нуждается в дополнительном обосновании. Дело в том, что потребность в конкуренции первична по отношению к формализации правил конкуренции путём тех или иных общественных соглашений. Имеет мало смысла выдумывать правила игры, если никто не собирается играть. Поэтому можно задать вопрос: "Не объясняется ли пониженный уровень внутренней конкурентности некоторых обществ отсутствием у них потребности в конкуренции, а отнюдь не их неспособностью к разнообразным проявлениям кооперации?" Здесь нам необходимо вернуться "к природе" и вспомнить, что биологические формы конкуренции существуют во всех обществах, независимо от их прочих параметров. Поэтому является правомерным вопрос о том, возможна ли постановка вопроса о ненужности в каких-то обществах конкуренции как таковая? И если, что мне кажется очевидным, такая постановка вопроса неправомерна, то не будет ли верно говорить о том, что при решении ряда вопросов, не относящихся к сугубо биологической сфере, общества способны выбирать, придерживаться ли им конкурентного или же кооперативного сценария? Может быть, менее конкурентные общества просто по собственному желанию и ради каких-то выгод исключили конкуренцию из некоторых сфер своей жизни, а в целом их уровень кооперированности ничуть не уступает обществам более конкурентным?

Я думаю, что ответ на эти вопросы должен быть отрицательным, и вот почему. Невозможно провести грань между различными причинами неучастия в конкуренции, поскольку их результат всегда один - отсутствие шансов на победу. Спортсмен, дисквалифицированный за допинг, смотрит соревнования по телевизору точно так же, как абсолютно неспортивный обыватель. Если кто-то не участвует в некоем забеге, то это означает, что он в нём не участвует - и всё. Он не имеет шансов на приз. Возможно, этот приз ему совершенно и не нужен (как неспортивному обывателю, например). Но с точки зрения соревнования мотивы и причины неучастия не имеют никакого значения. Так, с точки зрения биологического результата идейное монашество, непривлекательность для противоположного пола и врождённое бесплодие равноценны, поскольку имеют одно и то же практическое следствие - отсутствие потомства. Культура приучила нас делать различия между причинами явлений. Едва ли следует отучаться от этого. Но следует, как мне кажется, помнить, что эти различия важны только в культурной сфере. Поэтому, к примеру, убеждённое нестяжательство (сознательное неучастие в экономической конкуренции) будет иметь значение культурное, но не будет иметь значения экономического. То есть, не будет проявляться именно в той сфере, на которой оно, с точки зрения культуры, сосредоточено.

Любое отсутствие потребности вызвано либо биологической немощью (импотенцией), либо культурной установкой. Соответственно, не участвуют в конкуренции либо те, кто на это в принципе не способен, либо те, кому это запрещено теми или иными личными либо общественными табу. Общество, воздерживающееся от конкуренции в какой-либо области при наличии физической способности к таковой это общество с сильно развитой системой запретов. Но запреты это прямая противоположность кооперации. Запрет, практикуемый в некоей области, исключает кооперацию в данной области сообразно своей строгости. При этом сам по себе запрет является не результатом кооперации, то есть некоей договорённости о табуировании. Табуирование "по договорённости" не может работать, поскольку такое табуирование утрачивает статус аксиоматики. Заповеди, принесённые на скрижалях, не могут быть предметом обсуждения и торга, иначе они перестанут быть сами собой. Запрет никогда не исходит от внутриобщественной кооперации, но всегда идёт вразрез с ней. Те же ограничения, которые явно в целом поддерживаются обществом и каковые вполне могут быть названы результатами кооперации, носят разумный - то есть обусловленный - характер. И они могут корректироваться "по обстановке". К примеру, хорошее и разумное ограничение проезда на запрещающий сигнал светофора может иметь разумное же ограничение: "Если на перекрёстке никого нет и полиция точно не заметит, то можно и проехать". Разумное вводится и отменяется свободно. Это означает, что ограничения, являющиеся результатом общественных договорённостей, могут фактически отменяться "явочным порядком" в случае очевидной целесообразности такой отмены.

Далее, представим себе общественную договорённость по ограничению в сфере экономики и личной жизни - договорённость по воздержанию и нестяжательству. Уточним, что мы говорим именно об ограничении, являющемся результатом кооперации, а не о строгом запрете типа табу, то есть не о внешней по отношению к обществу аксиоме. Мы вполне можем представить себе некоторое количество людей, соблюдающих данные ограничения; назовём их аскетами-подвижниками. Но будет ли верно предположить, что таковые составят большинство населения, либо хотя бы значимую его часть? Думаю, что даже при доминировании культурного влияния "отцов Сергиев" они окажутся в незначительном меньшинстве. То есть, фактически ограничение в данном обществе соблюдаться не будет. Люди, ограниченные лишь взаимными договорённостями, в важных вопросах будут действовать, сообразуясь более со своей натурой, нежели с идеями, провозглашёнными кооперативом.

Конечно, для кооперативных ограничений остаётся область несущественных проблем. Но они несущественны, и мы не станем о них говорить.

Внедрение в жизнь общества ограничений, противоречащих натуре людей, составляющих данное общество, путём соглашения, невозможно - что, как мне кажется, самоочевидно и без доказательств. Ограничения такого рода могут быть действенными, только в случае перевода их а ранг запретов, то есть навязанных табу. А навязанные табу не являются результатами кооперации. Следовательно, общество не способно ограничить себя от желания участвовать в тех или иных видах конкурентной борьбы, важных для большинства его членов, в рамках кооперативной деятельности. Что и требовалось доказать.

На практике табуирование для какого-то общества тех или иных видов конкуренции является навязанным обществу извне способом выключить его членов из данного вида конкуренции. То есть, это идущая извне дисквалификация, а не собственная "сознательность".

.

Копия поста: https://bantaputu.dreamwidth.org/390907.html.
Tags: теория общества
Subscribe

  • Запомним

    Пишут: Внучки Михаила Горбачёва, развалившего СССР и советскую экономику, ради спасения своего бизнеса в Германии торговали водкой Zelensky, часть…

  • Движениеф душы

    Пишут: "В конце июля 1937 года Серебровский вернулся из командировки в Москву больной, с гнойным плевритом. В тяжелом состоянии попал в больницу. В…

  • То, что может не хотеться воспринимать всерьёз

    Речь вице-президента США Вэнса на Мюнхенской конференции многие сравнили с речью Путина, произнесëнной там же, но в 2007 году. Обе речи скандальны,…

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic
  • 27 comments

  • Запомним

    Пишут: Внучки Михаила Горбачёва, развалившего СССР и советскую экономику, ради спасения своего бизнеса в Германии торговали водкой Zelensky, часть…

  • Движениеф душы

    Пишут: "В конце июля 1937 года Серебровский вернулся из командировки в Москву больной, с гнойным плевритом. В тяжелом состоянии попал в больницу. В…

  • То, что может не хотеться воспринимать всерьёз

    Речь вице-президента США Вэнса на Мюнхенской конференции многие сравнили с речью Путина, произнесëнной там же, но в 2007 году. Обе речи скандальны,…